(КИТАЙСКАЯ ПАРАДИЗИЯ – окончание)

Марсиане говорят: VIIIIXVIIV

В Китае «4 июня», сокращенно «64», является ключевым словом. Все автоматические фильтры киберцензоров процеживают Интернет, вылавливая его. «64» -- очень опасное сочетание цифр. За написание их на стене можно отправиться на принудительное перевоспитание. Власти делают все, чтобы люди забыли о значении этой даты.

Два года назад одна из газет в провинции Сычуань опубликовала 4 июня небольшое объявление «Да здравствуют непоколебимые матери жертв 64!». Молодая секретарша редакции просто понятия не имела, о чем идет речь, и приняла объявление. В результате главному редактору и его заместителю пришлось подать в отставку.

В этом году, накануне 20-й годовщины резни, китайские блоги наполнились загадочными римскими цифрами. И всё это благодаря интернет-пользователю, сфотографировавшемуся в футболке с надписью «VIIIIXVIIV». Он разместил фотографию в своем блоге и добавил в подпись подсказку: это четыре цифры. Читатели с ходу догадались о смысле надписи и высоко оценили смелость автора в комментариях. Надпись, конечно же, представляет собой закодированную дату 4 июня 1989 года.

Сочетание римских цифр быстро пополнило каталог слов-отмычек, применяемых для преодоления цензурных фильтров. Китайские блогеры используют нечто похожее на коалян – предсказанный Зайделем в начале 1980-х. Это, конечно, не полностью метафорический язык, который был представлен польским писателем в утрированной, литературной форме. Граница между ним и обычным интернет-сленгом является текучей.

В произведениях Зайделя люди пользуются древнейшим человеческим средством общения — речью. Компьютерная сеть, однако, создает свой диалект, который специфичен тем, что проявляется преимущественно в письменной форме. В польском языке он еще сравнительно мало развит, а вот в английском мы уже имеем дело с т.н. lolspeak – жаргоном, который порой бывает совершенно непонятным новичкам, потому что пренебрегает орфографией и упивается причудливой терминологией, понятной только тем, кто «по фене ботает».

Подобным образом обстоят дела и в китайском языке, в котором аналогом lolspeak-а стал «марсианский». Название почерпнуто из гонкогской кинокомедии «Шаолиньский футбол» (“Shaolin Soccer”, 2001), в которой один персонаж кричит другому: «Возвращайся на Марс! Земля слишком опасна!» Цитата приобрела культовый статус, потому что молодые люди повторяли ее друг другу так же, как нам иногда нравится говорить, что «Коперник был женщиной!» Однако, поскольку это выражение чаще всего повторяли молодые интернет-пользователи, их жаргон стал называться «марсианским».

Несколько лет назад «марсианский язык» стал чрезвычайно модной темой на Тайване. Там родители обнаружили, что просто-напросто не понимают, что пишут их дети. Ибо молодые интернет-пользователи стали заменять китайские иероглифы и их соединения омофонами (эквивалент орфографической ошибки в алфавитном письме) или даже латинскими буквами. Появились кластеры, специфичные только для этого диалекта, такие как «orz», напоминающий силуэт человека, падающего на колени, и являющийся эквивалентом английского «вау!»

Поскольку в Интернете нет никаких преград, два года назад мода на «марсианский язык» дошла до Китайской Народной Республики, где быстро выяснилось, что его непонятность является преимуществом — она позволяет обойти систему цензуры. Именно поэтому блогеру Жу Ляню, чью проблему я описал вначале, посоветовали выучить этот диалект.

«Марсианский» стал китайским коаляном, сохранив при этом игровой, насмешливый характер. Самые модные фразы — просто насмешка над цензурой, примером которой является «цаонима» (caonima), или травянисто-грязевая лошадь. Китайские интернет-пользователи слагают о ней песни и размещают в блогах ее фотографии (обычно это существо напоминает ламу).

Интернет-движение сторонников цаонимы чем-то напоминает польскую «Оранжевую альтернативу», которая организовывала протесты, в том числе под лозунгом “Precz z U-Pałami”). (Игра слов. Фразу с польского можно перевести как «Долой жаркие деньки» [Прэч з упалами], а если убрать букву «у», то как «Долой дубинки» [Прэч з палами]).

Однако в китайском случае сообщение более сочное: “Cao-ni-ma”, записанное другими знаками – это грубое ругательство.

Лошадь можно часто встретить в Пустыне Мале (омофон женских половых органов) и в компании Речного Краба (омофон модного в последнее время слова «гармонизация», повторяемого китайскими сановниками) или рядом с Носящим Трое Часов (анаграмма «Концепции трех представительств», которую Цзян Цзэминь добавил к китайскому марксизму).

Такие коаляновые намеки можно использовать для сочинения абсурдных стихов, напоминающих те, которые услышал в Парадизии Рина Деви от одного из шахтеров. Однако, если в парадизийском стишке была закодирована информация об истинном местонахождении Парадизии, то стихи о «цаониме» представляют собой замаскированное оскорбление киберцензоров.

Гугл вспять

Кроме анаграмм и омофонов пользователи Интернета прибегают и к другим приемам: например, они разбивают один сложный иероглиф на два более простых. Очень много пользы приносит также латинский алфавит, который в обязательном порядке преподают в школах. Ибо на него опирается продвигаемая властями транскрипция «ханьюй пиньинь» (hanyu pinyin), которая фиксирует звучание китайских иероглифов в словарях и иноязычных СМИ (это благодаря ей Пекин стал Бейджином на английском языке).

В Интернете пиньинь помогает кодировать ключевые слова. ZF означает правительство (слово, написанное иероглифами чжэн-фу), GCD (коммунистическая партия), ZYXZ (Свободный Тибет), MZZY (демократия). А за CNM скрывается, конечно же, травянисто-грязевая лошадь.

Все эти аббревиатуры имеют большое преимущество: они могут означать практически все, потому что китайские языки гомофоничны до степени, невообразимой для европейца. Существует несколько десятков слов, слоги которых в пиньине начинаются с букв ZF, и многозначность призвана защитить блоггеров от вмешательства в их дела киберполиции.

Как и у Зайделя, китайский онлайн-жаргон меняется и развивается в столкновениях с цензурой, хотя, конечно, отдельные фразы в отличие от коаляна используются чаще, чем один раз. Если мы введем приведенные выше сокращения в китайский поисковик Baidu, то увидим, что некоторые страницы, на которые они ссылаются, уже исчезли, поскольку цензоры поняли намерения автора.

Забавно, что в китайской сети в некотором роде сбылась даже ходьба вспять, предсказанная Зайделем. Таким образом обитатели Парадизии обманывали компьютер, алгоритм которого утверждал, что люди обычно движутся вперед. Наблюдая за идущей парой с помощью одной камеры, компьютер ожидал, что вскоре они появятся в поле зрения второй камеры, установленной в направлении, указываемом положением их лиц. Поэтому ходьба вспять дезориентирует систему, составляя невербальный компонент коаляна.

Ключевые слова проскальзывают сквозь китайские фильтры, если вы пишете их задом наперед. Ибо программы цензоров предполагают, что тексты следует читать слева направо. Эта система, используемая в языках, написанных на латинице, была принята Китаем в XX веке. Однако местная традиция знает также обратный порядок написания, справа налево, или вертикально столбцами.

В 2002 году сайт Elgoog.com — зеркальное отражение поисковой системы Google — добился огромного и неожиданного успеха среди китайских пользователей. Ее основал американский студент китайского происхождения Энтони Ван (Antony Wang). Он написал зеркальное изображение Google в шутку, но быстро начал получать электронные письма с благодарностью от пользователей в Китае.

В то время главная страница поиска Google была там заблокирована, но цензоры сочли Elgoog -- насмешку над американским магнатом – чем-то совершенно безобидным. Между тем, Elgoog позволял и до сих пор позволяет получить доступ к тем же сетевым ресурсам, что и оригинал. Благодаря этому пользователи Интернета за Великой стеной могли обойти цензуру. Однако в конечном счете Google Inc. достигли соглашения с китайским правительством, и в 2006 году заработала китайская версия поисковика, Google.cn, очищенная от «подрывного» контента в соответствии с принципами «Золотого щита».

Идея использования альтернативной компоновки текста для обмана цензуры применяется и сегодня. Ее использовали, в частности, летом 2008 года, когда в городе Вэнъань провинции Гуйчжоу начались беспорядки. Поскольку это произошло в чувствительный период накануне Олимпиады в Пекине, а вдобавок после кровавых беспорядков в столице Тибета Лхасе, прессе запретили освещать события, а цензоры удалили всю информацию о них из Интернета. Как сообщает «Wall Street Journal», некоторые свидетели использовали интернет-страницы, чтобы изменить расположение текста с современного на классическое (т.е. в столбцах, расположенных справа налево). Таким образом, информация обошла правительственную блокаду, и зарубежные СМИ написали о жестоком усмирении Вэнъаня.

Изменит ли коалян Китай?

Если развитие информационных технологий продолжится нынешними темпами, китайскому коаляну вскоре придется войти в сферу разговорного языка. Это связано с тем, что авторы программ уже работают над быстрым и эффективным определением ключевых слов с помощью микрофона. Современные компьютеры и мобильные телефоны уже умеют это делать, но вскоре их возможности значительно увеличатся. Изобретение, о котором мечтают инвалиды и маркетологи, станет лакомством для китайских цензоров, которые не дремлют. И если итальянская полиция сожалеет, что местная мафия может свободно общаться с помощью Skype, поскольку производитель не желает делиться своим кодом с европейской полицией, то на китайских серверах Skype (там программа доступна по лицензии как TOM Skype) уже действуют шпионские программы. Они фиксируют обмен информацией, если в ней появляются ключевые слова.

Пока программное обеспечение выполняет лишь функции текстового коммуникатора, но если появятся эффективные программы слежения за речью, китайские власти обязательно ими воспользуются. В этом контексте вопрос о роли китайского коаляна становится актуальным не только для китайцев, но и для интернет-пользователей по всему миру. Ибо Китай экспортирует свои методы надзора, в том числе в Беларусь.

Коалян, хотя и повышает уровень свободы передвижения в Поднебесной, но, к сожалению, не способен самостоятельно добиться изменения политической системы. В зайделевской «Парадизии» антиязык чаще всего используют молодые идеалисты, желающие независимости, но этого желания слишком мало, чтобы произвести революцию. Чтобы быть эффективными, им необходим институт организационных структур, а постоянная слежка -- как за орбитой Тартара, так и в коммунистическом Китае -- осуществляется именно для предотвращения гражданской самоорганизации.

Тем не менее, само появление коаляна может быть признаком разъедания тоталитарной системы. Польская Народная Республика, где имели место провокации «Оранжевой альтернативы», уже не была сталинским казематом времен Берута. После окончания военного положения аппарат насилия стал беспомощным перед насмешками в духе Монти Пайтона.

Подобным же образом мы можем посмотреть на современный Китай, который, несомненно, уже не является тоталитарной автаркией под властью Мао Цзэдуна. Среднестатистический китаец, отправляясь за границу, вряд ли придет к тем же выводам, что и обитатель «Парадизии», вывезенный на Землю. В Китае живут в тесноте, а в провинциях к тому же зачастую очень бедно, но это не большая тюрьма. Ежегодно тысячи студентов едут по зарубежным стипендиям на Запад, а китайские гастарбайтеры трудолюбивы и послушны — они работают на всех континентах. Большинство из этих людей, вероятно, вернутся на родину, но лишь немногие принесут с собой позитивистский энтузиазм Эдварда Тяня.

Игра, которая ведется в китайском Интернете, может привести не столько к демократической революции, сколько к перелому в менталитете. Изрядная часть китайского населения, если не большинство, поддерживает правление Коммунистической партии, поскольку высоко ценит успехи страны на экономической и международной арене. Пока Китай становится сильнее, его правители могут спать спокойно. Однако когда их политика начнет терпеть неудачи, оппозиция моментально усилится, а количество пользователей модного сервиса значительно увеличится.

Автор благодарит г-жу Ядвигу Зайдель за раскрытие кулис появления романа «Парадизия» и огромную помощь в написании этого текста. Благодарности за вдохновение заслуживают также редактор Мацей Паровский, Войцех Орлиньский и проф. Сяо Цюан из Университета Беркли, чей сайт China Digital Times неустанно и объективно сообщает о повседневной борьбе китайцев с цензурой. Часть статьи основана на книге Дэвида Шеффа «Китайский мир» (David Sheff “Chiński świt”) в переводе доктора ИРЕНЫ КАЛУЖИНЬСКОЙ, которой автор обязан своими первыми шагами в чтении китайской письменности.

Футболка

Блогер в футболке с надписью «XIIIIXVIIV», в которой закодирована дата пекинской резни.

Цаонима

Знаменитое фото травянисто-грязевой лошади.

Каллиграфия

Китайская система письма — открытая, и блогеры воспользовались этим фактом, добавив к нее новый иероглиф, представляющий собой закодированную форму «цаонима». Верхний компонент означает «траву» (цао), правый — усеченное форму «грязи» (ни), слева – лощадь (ма). Целое читаем по часовой стрелке. Символ невозможно ввести с клавиатуры, поэтому он кружит в китайском Интернете в виде графических файлов. Сейчас существует два конкурирующих варианта его произношения: «цзян» (jiang) или «юй» (yu).

Стихотворение

Картина представляет собой пародию на классическую форму – стихотворение, написанное на рисунке. В дословном переводе оно звучит примерно так.

В марте этой весной я хочу любоваться цветами,

но вынужден перепрыгнуть через стену к дому соседа.

Отдыхая, я пью вино и готовлю речных крабов

— травянисто-грязевый конь в пустыне Мале.

Речные крабы (hexie) в китайском языке это омоним «гармонизации» -- для блогеров это слово означает в том числе цензурирование интернета; травянисто-грязевая лошадь и пустыня Мале являются омонимами вульгарных инвектив.

10. В рубрике “Publicystyka” напечатана статья польского журналиста Конрада Годлевского/Konrad Godlewski, которая носит название:

Четверть века назад польский писатель Януш Зайдель предсказал то, что сейчас происходит в китайском Интернете.

Блогер Жу Лань (Ru Lan) потерял терпение. Он попытался добавить новую запись на форуме, но система упорствовала: «Используются неправильные ключевые слова. Публикация невозможна». Какие слова? Об этом не говорилось.

Жу Лань сделал так, как ему посоветовали интернет-пользователи: каждый из слогов отделил знаком “/”. Способ сработал, запись наконец-то появилась, но радость блогера оказалась преждевременной. Вскоре он обнаружил коварство системы, когда попытался договориться о встрече с другом через форум. В сообщении он написал фразу: «Встретимся через два дня с даты публикации этой информации». Минутой позже появилась запись, датированная …1 января 1970 года. «Система сверхразумна», — прокомментировал Жу Лань в блоге. И снова обратился за помощью к интернет-пользователям. На этот раз совет прозвучал весьма загадочно: «Учи марсианский, парень!»

Из ада в рай и обратно

В 1979 году один из польских писателей отправился в Америку. Его звали Януш Зайдель, и он никогда не бывал за Железным занавесом. И вот теперь его, служащего Центральной радиологической лаборатории отправили в США на несколько месяцев для профессиональной подготовки. Поездка произвела на Зайделя большое впечатление. «Стоит только куда-нибудь поехать, и сразу смотришь на мир по-другому» -- рассказывал он жене Ядвиге, вернувшись из-за океана.

Зайдель, публиковавший до тех пор НФ-рассказы, написанные в классическом стиле, утвердился в убеждении, что он готов принять серьезные вызовы. Теперь, глядя с новой точки зрения на происходящее, он хотел отразить в условностях научной фантастики трагикомическую реальность Польской Народной Республики. Только в таком виде он мог протащить свои размышления об окружающем мире. Коммунистическая цензура разрешала публикацию таких произведений, поскольку считала научную фантастику предохранительным клапаном.

В Америке Зайдель смог подзарядить свои аккумуляторы перед очередным раундом игры с цензорами. В ящике его стола лежал завершенный роман «Выход из тени», в котором он описывал Землю под тоталитарным правлением инопланетян. Он заканчивал написание романа «Цилиндр Ван Троффа», и вскоре ему предстояло написать романы «Вся правда о планете Кси», «Limes inferior» и «Парадизия».

Все эти произведения — антиутопии, которые можно было бы рассматривать как отсылки к роману «1984 год», если бы не тот факт, что во время их написания Зайдель знал книгу Оруэлла только понаслышке! В ПНР этот роман был под запретом, и найти его экземпляр можно было только чудом. Может быть, именно поэтому польский писатель избежал фатализма англичанина, хотя и выбрал аналогичную отправную точку: тоталитарная власть увечит общественную жизнь, заковывая ее в корсет правил, облегчающих правителям контроль над подданными.

Зайдель утверждал, что тотальный надзор в принципе невозможен, общество, подобно воде, всегда обнаружит лазейки в системе контроля, и даже если до обретения полной свободы дело не дойдет, проложит себе путь к эмансипации духа. Герои Зайделя стремятся к истине, переживая то же самое, что и обитатели знаменитой платоновской пещеры, освободившиеся от оков. Они ослеплены, полны недоверия и страха, но испытывают радость, поскольку осознают и понимают свое состояние.

Такое послание, несомненно, было для Зайделя своеобразной терапией, лекарством от отвратительной реальности. Особенно после объявления военного положения, которое в Польше было воспринято многими как рецидив тоталитаризма. В тот день, 13 декабря 1981 года, писатель был настолько встревожен, что перефразировал молитву «Отче наш».

"Отче наш, сущий на небесах! Втянутые в самую странную из войн, заткнутыми кляпом устами мы взываем к Тебе: Да святится имя Твоё; да приидет Царствие Твоё; оточи опекой Своею всю страну нашу, пусть на спины наши согнутые не обрушиваются больше палочные удары; да будет воля Твоя. Позволь исполниться горячему наших сердец желанию: пусть шпики, предатели, коммунисты перестанут топтать польскую землю! Да сорвет сила Твоя узы с тех, кто бесправно брошен в темницу, да восторжествует святая справедливость и на земле, как на небе. Хлеб наш насущный дай нам на сей день, чтобы мы смогли дожить до того дня, когда последний из изменников в петле повиснет на виселице. И прости нам долги наши, пусть жажда мести нас не марает, и прости нам ошибки, как и мы вот уже сорок лет прощаем. А должникам нашим, Господи, за угнетенный народ польский, за измену, насилие и тиранию Сам вынеси справедливый приговор. Пусть тяжесть измен и преступлений им до судного дня гнетет спины; и не введи нас в искушение, чтобы никто из нас не пожалел палача. Благоволи народу Твоему, который сдерживает в груди своей отчаянное рыдание, но избавь нас от лукавого, имя которому коммунизм. Ибо Твоё есть Царство и сила и слава во веки. Аминь".

Возможно, именно в этот день в голове Зайделя родилась идея: поэзия -- язык метафор и аллегорий – идеальное оружие против неустанного контроля, которому подвергаются граждане тоталитарных государств. Таким образом писатель несколько редуцировал собственные страхи, которых он набрался двумя годами ранее в США. Познакомившись с последними достижениями младенческой еще информатики, Зайдель предсказал, что компьютеры — безошибочные, быстрые и неутомимые — гораздо лучше годятся для слежки, чем люди.

Обе идеи, тезис о компьютерах и антитезис о поэзии, претерпели синтетическое превращение в последней антиутопии Януша Зайделя. Она получила название «Парадизия» и вышла из печати в сентябре 1984 года.

Интернет с китайской спецификой

Когда Зайдель подписывал читателям пахнущие типографской краской экземпляры «Парадизии», Китай открывал новую главу своей долгой истории. В тот год вдоль побережья, от Даляня (бывший Дальний) в Маньчжурии, до тропического острова Хайнань, было открыто четырнадцать особых экономических зон. Тем самым общее их число увеличилось до восемнадцати, поскольку первые четыре зоны были созданы еще в 1980 году.

Этот проект дал Поднебесной совершенно новое направление развития. Зоны стали инкубаторами «социализма с китайской спецификой». Дешевая рабочая сила встречала там капитал, лившийся широким потоком поначалу из карманов так называемых «заморских китайцев», а затем и из банковских запасов западных инвесторов. В обмен на перспективу завоевания самого густонаселенного рынка мира Китай получил зарубежные ноу-хау.

В то время мало кто за рубежом осознавал, что это была долгосрочная стратегия, которая заключалась в том, чтобы в молниеносном темпе поднять павшего колосса и вновь создать из него мировую державу. Китайские властители решили, что их страна станет научно-техническим государством, которое не повторит ошибок СССР и догонит США.

Коммунистический Китай впервые подключился к Интернету уже в 1987 году. Польша – лишь четырьмя годами позже, после обретения демократии.

Быстро построить интернет-инфраструктуру в Китае помогли люди, ранее эмигрировавшие в США. Такие, как Эдвард Тянь, стипендиат из Техаса. В июне 1980 года он видел по телевизору, как убивали его сверстников в Пекине и задался вопросом, что он может сделать для своей страны. Четыре года спустя Тянь вернулся в Китай, основал там собственную компанию и занялся реализацией дальновидного проекта соединения оптоволоконной связью семнадцати крупнейших городов страны.

В то время мало кто понимал, чего добивался Тянь, поэтому он объяснил своим родственникам: «Раньше в Китае контроль над информацией осуществляла небольшая группа людей. До появления печатных изданий книги могла читать только элита. Книгопечатание (изобретенное в Китае в VII веке – прим. КГ) открывало возможность широкого распространения информации, но его можно было контролировать. Элита могла блокировать информацию, передаваемую в материальной форме. Этого невозможно сделать с информацией в цифровой форме. Благодаря этой технологии Китай также станет открытым миром».

Коммунистическая партия первоначально во всем шла навстречу Тяню. Президент Цзян Цзэминь даже заявил, что интернет-торговля — это «будущее бизнеса в Китае». Но уже в 1997 году, когда количество интернет-пользователей достигло едва только 500 тысяч человек, было издано постановление, согласно которому сеть Интернета бралась под контроль, дабы воспрепятствовать «ослаблению правительства и социалистической системы».

Это постановление не был приведено в исполнение, поскольку государственный аппарат не успевал за быстрыми изменениями. Поставщики обходили официальное требование о регистрации каждого интернет-пользователя простейшим способом – вписывая в формуляры фиктивные данные, зная, что их никто проверять не будет.

Предупреждение коммунистическим властям было сделано в 1998 году. когда группа диссидентов, принимавших участие в студенческой акции протеста на площади Тяньаньмэнь девятью годами ранее, попыталась зарегистрировать Демократическую партию Китая. Лидеры были арестованы, а власти испугались того, что другая «подрывная клика» может использовать Интернет для создания независимой организации.

В том же году был запущен проект «Золотой щит», целью которого являлся контроль над потоками информации в Интернете, а также обменом таковой между Китаем и миром. Поднебесная постепенно отделяла себя от мира виртуальной Великой стеной (Great Firewall), завершив этот процесс в 2003 году.

В настоящее время Китай может в любой момент заблокировать любой зарубежный интернет-сайт, а также тщательно отслеживать сетевой трафик на своей виртуальной границе. Для этого используются мощные фильтры, контролирующие содержание поступающей информации по ключевым словам, то есть «демократия», «права человека», «диктатура» или «независимость Тибета» и «независимость Синьцзяна». Электронные письма, отправленные за границу, зачастую «теряются» по пути. Считается, что виной этому как раз «Золотой щит».

Власти также отслеживают внутренний трафик, а китайские веб-сайты цензурируются. За последние годы система управления Интернетом существенно усложнилась. Правила регистрации обеспечивают положение, при котором обычно точно известно, кто сидит перед данным компьютером и чьих рук делом является каждый новый сайт.

Китайские власти неустанно придумывают новые идеи по контролю над сетью, помешавшись на желании лишить интернет-пользователей хоть какой-либо анонимности. В 2008 году они чуть было не заставили всех блогеров назвать свои имена. Год назад 50-летнюю женщину в провинции Шаньдун приговорили к трудовому перевоспитанию за то, что она на интернет-форуме выдала себя за подростка, изнасилованного отчимом. Эта попытка привлечь к себе внимание была сочтена опасной дезинформацией общественного мнения.

Система автоматических фильтров, процеживающих сеть, все чаще дополняется человеческим фактором. Тысячи киберполицейских просматривают Интернет, выслеживая порнографию, мошенников и подрывной контент. Однако большую часть работы выполняют гражданские лица. Интернет-компании получают от властей списки ключевых слов, которые им следует удалять со своих серверов, чаще всего вместе с веб-сайтами, на которых они появляются. Любой, кто не занимается самоцензурой, подвергается административному преследованию или принуждается к уходу из бизнеса. Синологи поговаривают уже об аутсорсинге задач цензуры. Во многих учреждениях цензорам помогают волонтеры. Университетские интернет-сайты часто контролируются самими студентами, шпионящими за коллегами и поучающими их.

Вот уже четыре года торжествует новая каста китайского когнитариата – умаодан (wumao dang), то есть «партия пяти мао». Это пропагандисты-любители, которые высказываются на интернет-форумах и в блогах, практикуя сарафанный маркетинг. Однако вместо рекламы некой продукции – чем занимаются их коллеги, например в Польше -- они пропагандируют линию партии.

Обычно они получают пять мао (половину юаня) за каждую запись, отсюда и их название. Согласно некоторым оценкам, количество таких блогеров составляет до 300 000 человек! Поэтому современный китайский Интернет похож на экран со скрытой камерой -- основной инструмент «Большого Брата», описанный Оруэллом в романе «1984». Еще более он напоминает тонкую паутину скрытых камер и микрофонов, окутывающую зайделевскую Парадизию, спутник планеты Тартар.

То, что при кувшине, также учится

Парадизия — страна «неустанного наблюдения», предположительно искусственный спутник планеты, построенный из частей использованных межзвездных ракет, которые доставили колонистов с Земли на планету Тартар. Однако по прибытии переселенцы обнаружили, что место назначения непригодно для жизни. Поскольку возвращение было невозможным, они построили искусственную среду обитания на орбите планеты.

Живут они в невообразимой тесноте. В Парадизии нет места для частных квартир, есть только проходные комнаты, в которых люди живут подобно студентам в китайском общежитии -- без возможности уединения. За каждым движением граждан следят скрытые камеры и микрофоны. Действует система баллов, которая требует соблюдения правил и устанавливает штраф за их нарушение. Наказать могут за игнорирование звонка будильника или тренировок по технике безопасности, но и за то, что говоришь — и все это во имя безопасности колонии. Тому, кто оказался в минусе, придется отправиться на Тартар, на изнурительную работу в шахте.

Обитатели Парадизии умеют обманывать систему. Бесчеловечно строгий надзор привел к созданию нового способа общения — коаляна (koalang), т. е. ассоциативно-аллюзивного языка. Он «прозрачен» для компьютера, подключенного к камерам и микрофонам.

Электронная система проверяет то, что произносится в Парадизии, на наличие ключевых слов, пытаясь выловить подозрительное содержание. Люди, пользуясь коаляном, применяют метафорические заменители, которые машина не в состоянии расшифровать. Прилетевший с Земли Рина Деви, герой романа, получает свой первый урок коаляна, когда слышит: «То, что при кувшине, тоже учится». Это означает, не только, что и у стен есть уши, но и что они умные вдобавок.

«Камуфляж, -- открывает герой, -- служит единственно одурачиванию компьютерной системы, для которой фразы на коаляне – всего лишь не заслуживаемая внимания тарабарщина, потому что компьютеры, какими бы специализированными они ни были, не обладают ни малейшим даже ассоциативным воображением».

И еще: «Компьютер может также анализировать целые наборы слов и значение фраз, но он не способен расшифровать намек, который слышит впервые. Поэтому, если вы не хотите, чтобы вас поняли, каждый раз используйте другой намек, другой слоган, вызывающий ту же самую ассоциацию».

Подслушанный землянином диалог на коаляне звучит так:

«-- Серый ангел приснился мне неосторожно (перевод: Ночью в комнату прокрался сотрудник службы безопасности, полагая, что ему удастся меня не разбудить).

-- Заполнил пустотой кусочек пространства? (Он что-то взял?)»

Обретя способность общаться на новом языке, герой постепенно узнает ужасающую правду о Парадизии. Никакой она не искусственный спутник. Это тюрьма, построенная на поверхности Тартара руководителем переселенческой миссии и его приспешниками. Они поместили в Парадизию вышедших из гибернации колонистов и держат их в рабстве, используя ложь и систему слежки, пресекая в зародыше все попытки докопаться до истины. Плоды труда каторжников из Парадизии продаются землянам, а на эти доходы владельцы тюрьмы покупают всё лучшее и лучшее шпионское оборудование и предметы роскоши, которыми они окружают себя в своих резиденциях в Тартаре. Ибо планета эта отнюдь не ад, на который указывает ее название.

В завершении романа Зайдель предсказывает, что люди освободятся из оков Парадизии, когда отсеки использованных ракет проржавеют и в стене тюрьмы появятся дыры. Тоталитарная система не может существовать вечно, и ее эрозия неизбежна.

В Польше пророчество Зайделя сбылось вскоре -- уже 4 июня 1989 года. В тот день состоялись первые демократические выборы, на которых Польская объединенная рабочая партия с треском проиграла представителям «Солидарности».

В тот же день, утром, на глазах у всего мира произошла резня в Пекине. Продолжавшаяся несколько недель акция протеста на площади Тяньаньмэнь была разгромлена военными. Китайский режим опасался, что вскоре может разделить участь Польской объединенной рабочей партии, которая вынуждена была пойти на уступки.

(Окончание следует)